Кирилл, 46 - 21 января 2012 14:27

Талант к рисованью Аркадий Нагой,
Превыше всего, почитая на свете,
В быту коммунальном считался изгой,
Поскольку, смывать забывал в туалете.

Творения были его не просты,
И несколько странными, даже, казались,
Как следствие непониманья холсты,
Пылились за шкафом, а не продавались.

В безденежье, в скудности, в старом пальто,
При помощи водки, стремясь обновиться,
Он понял, что всё в этой жизни не то,
И с горя, однажды, решил удавиться.

До смерти осталось четыре шага,
Намылен резиновый шнур от торшера,
Но в дверь постучалась с куском пирога,
Соседка- ткачиха по имени Вера.

В большой коммуналке, где ночью и днём,
Стоял запах щей, гуталина и мыла,
Она лишь одна вспоминала о нём,
Вздыхала, жалела и тайно любила...

И жизнь потянулась своим чередом,
Этюды художник рисует на даче,
Лишь, редкой порой, вспоминая о том,
Что в прошлом всё было мрачнее, иначе.

Работала Вера на ткацком станке,
(за прозу подобную жизни простите),
Сжимая, в мозолистой женской руке,
Пучком разноцветным блестящие нити.

Покуда на даче любимый творец,
Рисует этюды в соломенной шляпе,
Она ему варит свиной холодец,
И копит с получки на отдых в Анапе.

Соседнюю виллу с бассейном в саду,
Где рдели на окнах тяжёлые шторы,
По жуткой цене в том же самом году,
Купил совладелец солидной конторы.

Преступник по кличке «Хромой Водолаз»,
Согласно досье европейских полиций,
Заехал на «Мерине» в утренний час,
Взглянуть на плоды дорогих инвестиций.

Отныне он звался Владимир Ильич,
Два года уже, как откинулся с крытки,
В Чечню задвигал силикатный кирпич,
Имел секретаршу, завод и визитки.

Он с прошлым своим завязал навсегда,
Став членом бюро по защите озона,
Спонсировал труппу театра «Балда»,
И звёзд на российском Олимпе шансона.

За годы жестоких и злых лагерей,
Душа не утратила светлые чувства,
Ильич стал терпимей, добрей и мудрей,
И очень тянулся к большому искусству.

Аркадий с этюдником наперевес,
Шагал ранним утром по старой тропинке,
В ближайший дремучий и девственный лес,
Задумчиво глядя на область ширинки.

Своё назначенье в искусстве понять,
Художник обязан и это не ново,
И всё ж, пару сотен зелёных поднять,
В награду за творчество было бы клёво.

Томилась за рёбрами клетки душа,
И мысли нерадостной мчались гурьбою,
В семейный бюджет не принёс ни шиша,
В то время, как Верочка кормит и поит.

По- жизни не счесть поворотов в судьбе,
Весёлых, а может быть, грустных порою,
На еле приметной и узкой тропе,
В то летнее утречко встретились двое.

Владимир Ильич, как простой джентльмен,
Сказал: Ёксель-моксель, какие коврижки!
Мне нужен мазила для росписи стен,
Ну, типа художник… короче, как Шишкин.

За тонну гринов намалюешь пейзаж?
Штук семь куполов и русалку на ветке,
Добавь живописный, какой антураж,
Берёзоньку, вышку, колючку запретки...

С душою Аркадий исполнил заказ,
За труд не остался художник в накладе,
Заказчик работы «Хромой Водолаз»,
Три дня находился в полнейшем отпаде.

Вот это картина!-вещал он гостям,
Все гости картину, конечно, хвалили.
Тут были Ашот, Джебраил и Гурам,
Певцы Шепутинский и Тыккарев Вилли.

Стремительно в гору поднялся Нагой,
Заказы, достаток всё чинно и мило,
И, даже, назвал его новой звездой,
Народный художник с фамилией Шило...

До неба дотронуться можно рукой,
Художник Нагой до небес достучался.
Всего-то и надобно, чтобы такой,
«Хромой Водолаз» на пути повстречался.

• 
• 
•