ника, 59 - 11 июня 2012 18:08

В апреле 1999 года на меня свалился гонорар. В тот период кругового банкротства получение обещанных денег приравнивалось к выигрышу в лотерею. Я испытывала положенную непрофессиональному игроку растерянность: как правильно распорядиться суммой, равной моему восьмимесячному бюджету. Вариантов было несколько. 1. разделить гонорар на те же 8 месяцев и, тратя по три дополнительных доллара в день, все это время страдать оттого, что деньги тают, а жизнь не становится нарядней. 2. по доброй старой традиции мам и бабушек заначить все про "самый черный день", чтобы однажды наследники отрыли в белье полиэтиленовый пакет с пачкой незнакомых им разноцветных бумажек, перетянутых траурной резинкой. Потому что "самый черный день" у нашей женщины при ее жизни не наступает никогда: поставит в бутылку из-под кефира веточку вербы, заварит липовый чай - и любой черный цвет покажется не таким уж радикальным. 4. спустить весь гонорар на клубнику. Она только появилась на рынках в берестяных лукошках по заоблачным ценам, и моя гордость саднила из-за слез, которые сами собой вдруг закапали на недоступные ягоды, покрытые серебристой изморозью, словно елочные игрушки. А что? Взять и купить - сколько там? - 50 лукошек, и наесться до отвала самой, и накормить подруг, растерявших в бурях девяностых мужей, работу, но сбивающих молоко в сметану.
Душа уже склонялась к последнему варианту, когда позвонила такая вот подруга, которую я б угостила клубникой, если бы она не сбивала свою сметану в далекой Праге.Позвонила просто сообщить, что все складывается неплохо. Она уже не моет посуду в баре, а раздает туристам летачки на Старомесской площади. Конечно, 12 часов на ногах. Конечно, и дождь и ветер. Но ничего, свежий воздух полезен для здоровья. " Как там у твоей Марины? Доля женская, слыхать, тяжела, но не знаю - на весы не брала". Имя прозвучало и решило судьбу гонорара. Через полтора месяца, июньским полднем я ехала пригородной электричкой во Вшеноры, пражское предместье, где с 1922 по 1925 жила Цветаева. Зачем мне так срочно туда понадобилось? затем, что во Вшенорах Марина была счастлива. Как нигде, как никогда.Профессорская дочка, рожденная и выросшая в старинном московском особняке, никогда не снимавшая углы, не умевшая растопить шишками печку - была счастлива! русская поэтесса, лишенная родины, издателей и читателей, средств к существованию - была счастлива!. У меня из всего перечня отсутствовали только средства к существованию. Но этого хватало для уныния. Мне нужно было понять, как у нее это получилось? А поняв, и самой ободриться и утешиться.Что я там надеялась обнаружить? Адресованное мне письмо от Марины с подробной инструкцией по добыче счастья из условий, приближенных к фронтовым?
Напротив меня в электричке сидела пожилая чешка в растоптанных туфлях, с перманентом на голове и дерматиновой сумкой на коленях. Наверное, у такой же хозяйки Марина и снимала угол. Какое же недоумение, наверное, вызывали у обычных чешек тогдашние их постояльцы, эти странные русские, нищие, говорящие на пяти языках, с княжескими манерами и осанкой. Потом русские исчезли и через год забылись и их лица, и их имена. Одной волною накатило, другой волною унесло...
Электричка давно ушла, а я как вышла, так и стояла, потрясенная на платформе: все железнодорожное полотно покрывали маки. Полевой мак - трепетный цветок. От любого прикосновения он обморочно осыпается. Эти же росли между шпал, чуть ли не на рельсах. Над ними каждые полчаса проносились составы, а они только покачивались вслед и даже не думали облетать. Эти цветы между шпал были как стихотворение. О ней, тогдашней. о нас, теперешних. В томике " Избранное" ими мог завершаться раздел " Из поздней лирики". ( фото - мое)

• 
• 
•