BloggeRR, 79 - 25 февраля 2014 13:48

[COLOR=darkblue][SIZE=+1][FONT=Geneva]


Некоторое время он глядел на Лену, пожевывая сигару. Затем указал на стол и произнес:

- Раздевайся и залазь... То есть наоборот - залазь и раздевайся.

Лена была в курсе, что петь придется голой, но все-таки испытала шок, поняв, что все произойдет не на подиуме, а на письменном столе в прокуренной комнатенке. Как-то это выглядело несерьезно. С другой стороны, место было самое серьезное, какое только бывает, это она тоже знала.

Обнаружившийся диссонанс мог означать только одно - ее представления о серьезном и несерьезном не соответствуют актуальной действительности. Такое с ней уже бывало в жизни. Поэтому, отбросив сомнения, она залезла на стол и быстро обнажилась.

- Пой, - сказал дядя Петя.

- У меня флэшка с музыкой, - ответила Лена, - есть куда поставить?

- Давай без музыки.

Специально на этот случай у Лены была приготовлена песня про Югославию, которую пели "Татушки" - она очень выгодно подчеркивала ее тонкий чистый голосок. Лена запела:
Над вечерним Дунаем разноситсябелый цвет белый цвет белый цвет...

- Ногу подними, - сказал дядя Петя.

Лена покраснела и, продолжая петь, подняла левую ногу, согнув ее в колене. Стоять на одной ноге было неудобно, но можно. Она развела руки в стороны и попыталась придать своей позе максимальное изящество.

Стыд наполнил ее голос какой-то особо пронзительной хрустальной чистотой. Дядя Петя даже не смотрел на нее - так, может, глянул искоса один или два раза. Он занимался своей сигарой, которая слишком сильно прогорела с одного бока. Озабоченно смазывая слюной проблемную область, он пускал струи дыма в потолок, но раскурить сигару равномерно никак не получалось.

Когда Лена второй раз пропела "Ты уходишь в огонь, Югославия, без меня без меня без меня", в голове дяди Пети, видимо, сработало какое-то ассоциативное реле. Он стряхнул с сигары пепел, сморщился и сказал:

- Хватит. Давай что-нибудь другое.

- А ногу можно опустить? - спросила Лена.

Дядя Петя отрицательно помотал головой. Лена к этому времени уже порядком устала - и сделала ошибку.

Она запела "Колеса любви" "Наутилуса". Это была красивая песня, но с неуловимым и как бы скользящим мотивом, и петь ее следовало только под музыку.

- Это знала Ева, это знал Адам, колеса любви едут прямо по нам... - начала она, но через несколько секунд дала такого явного петуха, что замолчала от смущения, а потом начала заново.

- Не надо, - остановил ее дядя Петя.

Положив сигару на край кушетки, он сделал пометку в блокноте.

- Можно ногу опустить? - опять спросила Лена.

- Можно, - кивнул дядя Петя. - Можно уже одеваться.

- А декламация? Декламацию будете слушать?

- Нет.

Лена слезла со стола. Она чувствовала, как на ее щеках разгорается румянец позора, и ничего не могла с этим поделать. Ей было очень неловко, и, одеваясь, она смотрела в мусорное ведро - словно смирившись с тем, что отныне ее место именно там.
[/FONT]
[/SIZE]

Виктор ПЕЛЕВИН.
[B]П5: Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана[/B]

[/COLOR]