| Добро пожаловать на один из крупнейших сайтов знакомств для общения и отношений в сети интернет. На нашем ресурсе Вы можете найти новых друзей или крепкие отношения, случайные связи или настоящую дружбу. Обширная база анкет наших пользователей, поможет Вам найти именно того человека, которого Вы не смогли встретить раньше. Регистрируйтесь бесплатно на нашем сайте знакомств и получайте полный доступ ко всем его возможностям. |
Наверх
София, 39 - 1 ноября 2006 10:42
Все
Алфей с трудом поднялся с постели. „Боги, боги! Почему вы не заберете меня в сумрачное царство Аида?” Старые кости болели так, словно множество маленьких жерновов принялись за свою работу. Сон покинул его, ускользая в призрачное царство Морфея. Рядом беспокойно заворочалась жена и Алфей поспешил выйти из лачуги. Окинув взором небо, заметил, что розовоперстая Эос уже окунула облака в розовую пену и омыла землю росой, сверкающей драгоценными камнями на листьях и траве. Он пошел в хлев и стал неторопливо управляться со своим незатейливым хозяйством. Когда солнечная колесница Гелиоса показалась на горизонте, он подхватил с вечера приготовленную сумку, перекинул через плечо и, взявши посох, вышел на Главную улицу. Главная улица называлась слишком громко – она была единственной улицей деревни. Лишь некоторые дома стояли в стороне, но их было не особо много. Алфей повернул направо и пошел по направлению к морю. Сколько лет он ходил по этой дороге – сначала безусым юнцом, потом зрелым мужем, а вот сейчас сгорбленным седым старцем. Каждый камень, каждое деревцо и кустарник были ему так знакомы, что ослепни он в одну минуту – не растерялся бы и нашел дорогу домой. Алфей шел, на ходу отмечая все, что было непривычно его глазу. Вон у забора горшечника Эрехтея появилась новая куча белой глины. Надо будет заказать ему несколько амфор и горшков, посуда уже вся прохудилась. У вдовы водоноса Телефа совсем покосилась калитка. Одна старуха осталась, мужа схоронила, а сын так и не вернулся с войны. Может и нет его уже… Лишь боги одни все знают. Много ушло молодых и сильных из их деревни, а никто не вернулся… Алфей вышел из деревни и свернул на дорогу, бегущую лентой вдоль моря. Она постепенно удалялась от побережья и поднималась вверх. Дорога прокладывала себе путь сквозь тенистые оливковые рощи, которые омывали ее своими серебристо-изумрудными волнами. Откуда не возьмись, за ним увязалась облезлая рыжая шавка. Алфей пробовал ее отогнать, но шавка, учуяв запах съестного, не желала убегать и продолжала следовать за ним на расстоянии. Поднявшись на холм, он остановился перевести дыхание возле маленького заброшенного храма. От крутого подъема сердце трепыхалось в груди как испуганная птица. Все чаще оно давало о себе знать, сжимаясь до маленькой пульсирующей точки боли, от которой темнело в глазах и перехватывало дыхание. В былые времена он бы пошел к жрецам. Смутные времена…
Добавить комментарий
Комментарии: 13
Софи, привет.
"Бог, умерший на кресте позорной смертью раба" ??? Да. Он умер позорной смертью раба. А рабы по-другому и не умеют убивать. Они не могут подняться с колен, потому стараются опустить на колени тех, кто осмелился встать на ноги. Они ползают в грязи и увидев, что кто-то летает, бросают в него камни, чтобы сбить его к себе в грязь.
Умер, что бы убить в Человеке раба - раба низменных страстей, раба жажды власти, жажды крови, жажды богатства. Чтобы утолить эту жажду. Дать вволю напиться своей крови.
Но людям надо не Слово, не Истина – им надо идол. Рабы не могут понимать, думать, мечтать… Рабы могут поклоняться, исполнять приказания хозяева, и бояться наказания…
"Бог, умерший на кресте позорной смертью раба" ??? Да. Он умер позорной смертью раба. А рабы по-другому и не умеют убивать. Они не могут подняться с колен, потому стараются опустить на колени тех, кто осмелился встать на ноги. Они ползают в грязи и увидев, что кто-то летает, бросают в него камни, чтобы сбить его к себе в грязь.
Умер, что бы убить в Человеке раба - раба низменных страстей, раба жажды власти, жажды крови, жажды богатства. Чтобы утолить эту жажду. Дать вволю напиться своей крови.
Но людям надо не Слово, не Истина – им надо идол. Рабы не могут понимать, думать, мечтать… Рабы могут поклоняться, исполнять приказания хозяева, и бояться наказания…
… отдышавшись, он вошел. Это был небольшой храм, построенный на пожертвования жителей деревни. В нем не было восхитительных колон, подпирающих своими плечами небеса, не было роскошных барельефов и изящных скульптур богов, как в храме Эфира, куда его однажды отец-ремесленик взял на празднество матери-земли Деметры. Храм встретил его покоем и прохладой. Отзвук его шагов эхом прокатился и забился в трещины, избороздившие стены храма. Алфей преклонил колени и вознес свои мысли к плодотворному лику богини..
Радуйся, матерь Деметра, обильная кормом и хлебом!
Как четыре коня с зерном провозят повозку,
Белые мастью, так нам царящая мощно богиня
Белую пусть ниспошлет весну и белое лето,
Также осень и зиму, блюдя обращение года…
Он поднялся с колен и не спеша, стал наводить порядок в храме. Вымел занесенные ветром внутрь листья и песок, смахнул пыль с резной статуи. Шавка, было, сунулась в дверной проем, но грозящая руки человека заставила ее шарахнуться в сторону. Алфей вынул из сумки и стал раскладывать подношения. Нехитрая снедь – хлебная лепешка, гроздья винограда, кувшин молока. В глазах опять потемнело и закружило, рассыпая миллиарды звезд…
Шавка осторожно сунула свой нос в помещение – человек неподвижно сидел, прислонившись к стене. Вокруг него алебастровым пятном растекалась молочная лужа. Шавка легла на каменистый пол и стала подползать к манящей луже. Все ее мышцы были напряжены на случай, если ее опять погонят. Но человек оставался без движения, не обращая внимания на шавку. Она подползла и жадно захлебываясь, стала слизывать молоко с холодных камней. Осмелев, шавка подскочила к каменному возвышению и стала пожирать хлебные лепешки. Человек сидел без движения, ему уже не было никакого дела до ободранной рыжей собаки. Его серые, как храмовый камень глаза, остановились в глазах резной деревянной богини. Она улыбалась ему. Улыбалась последнему жрецу богов Олимпа, не знавших, что, приближаясь, неслось иное время, разжигая по миру костры новой веры. Костры, в которых сгорят красота и искусство, погружая мир во мрак невежества. Теперь будет один бог – один на всех. Бог, умерший на кресте позорной смертью раба. И не будет больше богов подобных людям, с их человеческими страстями. Они уйдут тихо, незаметно, просто освободив свое место для иного бога. Их имена будут забыты, их храмы будут разрушены, великолепные статуи будут обезображены и разбиты…
З.Ы. Стиш не мой, это посвящение Деметре.
Радуйся, матерь Деметра, обильная кормом и хлебом!
Как четыре коня с зерном провозят повозку,
Белые мастью, так нам царящая мощно богиня
Белую пусть ниспошлет весну и белое лето,
Также осень и зиму, блюдя обращение года…
Он поднялся с колен и не спеша, стал наводить порядок в храме. Вымел занесенные ветром внутрь листья и песок, смахнул пыль с резной статуи. Шавка, было, сунулась в дверной проем, но грозящая руки человека заставила ее шарахнуться в сторону. Алфей вынул из сумки и стал раскладывать подношения. Нехитрая снедь – хлебная лепешка, гроздья винограда, кувшин молока. В глазах опять потемнело и закружило, рассыпая миллиарды звезд…
Шавка осторожно сунула свой нос в помещение – человек неподвижно сидел, прислонившись к стене. Вокруг него алебастровым пятном растекалась молочная лужа. Шавка легла на каменистый пол и стала подползать к манящей луже. Все ее мышцы были напряжены на случай, если ее опять погонят. Но человек оставался без движения, не обращая внимания на шавку. Она подползла и жадно захлебываясь, стала слизывать молоко с холодных камней. Осмелев, шавка подскочила к каменному возвышению и стала пожирать хлебные лепешки. Человек сидел без движения, ему уже не было никакого дела до ободранной рыжей собаки. Его серые, как храмовый камень глаза, остановились в глазах резной деревянной богини. Она улыбалась ему. Улыбалась последнему жрецу богов Олимпа, не знавших, что, приближаясь, неслось иное время, разжигая по миру костры новой веры. Костры, в которых сгорят красота и искусство, погружая мир во мрак невежества. Теперь будет один бог – один на всех. Бог, умерший на кресте позорной смертью раба. И не будет больше богов подобных людям, с их человеческими страстями. Они уйдут тихо, незаметно, просто освободив свое место для иного бога. Их имена будут забыты, их храмы будут разрушены, великолепные статуи будут обезображены и разбиты…
З.Ы. Стиш не мой, это посвящение Деметре.
