Светик, 54 - 9 декабря 2009 15:41

как только я остался один, они начали приходить ежедневно. и утешали меня — как могли. «прошлое — в прошлом», «надо чаще выходить из дома», «у тебя впереди целая жизнь», «ты еще сможешь быть счастливым». затасканные фразы моих лучших друзей. прекрасные люди, не желающие понять — я не хочу быть один. я не хочу жить без нее. я не могу выходить из дома, натягивать улыбку и говорить — «у меня все о’кей». я хочу каждую минуту (а сколько их в сутках, если не отвлекаться на сон?) — думать о ней. вокруг меня пустота, которую нужно заполнить ее голосом и ее запахами. я и раньше не мог уснуть, не обнюхав каждый сантиметр ее тела — «дай угадаю, каким кремом ты сегодня пользовалась?.. — ай! отстань! не дыши мне в ухо! мне щекотно». они думают, что оставшись со мной ночевать, смогут оживить квартиру и заполнить вакуум внутри меня. они все такие хорошие люди. которых я забыл с той самой минуты, когда в этой никчемной жизни началась она. как им это объяснить?.. тело наполняется жидким стеклом на фразе «ее больше здесь нет», застывает и рассыпается в кровь осколками на — «ее больше никогда здесь не будет». это несправедливо.
«верни ее, пожалуйста, господи! она мне нужна… это же так неправильно… это несправедливо!»
теперь осталась только последняя фраза. с ним разговаривать бесполезно — он гладит тебя по голове и ничего не меняет. как будто я проснулся утром на больничной койке, ничего не помню, а ног и рук у меня нет. и врачи, отрезавшие мне их, ласково так приговаривают: «ничего-ничего… и так люди живут… вот если бы мы тебе голову отрезали — тогда совсем было бы грустно, а так — терпимо».
вот. терпимо — то самое слово. когда я пытался объяснить им, что боль бывает такой нестерпимой, что ее глупо совмещать с жизнью, они улыбались. они говорили — время лечит все, надо только еще немного потерпеть. еще чуть-чуть потерпи, внутри себя расплавленное стекло и рвущие крючья… еще немного помучайся, а потом некоторое время — чуть меньше. прежде чем ты умрешь во сне. от того, что тебе просто незачем будет просыпаться. если бы люди могли по собственному желанию умереть в тот самый момент, когда смысл существования твоего исчерпан. ты это знаешь точно. просто объяснить не можешь остальным. да и зачем объяснять, если — все. тебе больше нет никакого дела до них, поскольку миссия твоя и предназначение — здесь и сейчас — исчерпаны. и ты сворачиваешься и умираешь как галактика. сжимаешься до точки, размеры которой человеку даже не представить. полная иллюзия пространственного отсутствия. а через миллиард лет, при условии совпадения точек невозврата с ее свернувшейся галактикой, я смогу самовосстановиться. или не смогу. все лучше, чем боль и ожидание. китайские пытки, испанская инквизиция — игры в песочнице в сравнении с ожиданием.
ждать-ждать-ждать… я был обречен ждать вечность, ни в ком и нигде не находя успокоения. мне не нужно было счастье обладания ею — я знал, что нашел свое последнее пристанище, увидев ее в первый раз. я даже жалел о том времени — недолгом, впрочем — когда мы просто случайно виделись. как только мы стали жить вместе, моя жизнь превратилась в пытку. я готов был не спать сутками, чтобы запомнить каждое ее движение. я начинал таять как медуза на камнях, если терял ее из виду больше чем на минуту. я так и не смог ею надышаться, налюбоваться, я впечатывался в нее каждым поцелуем, мне хотелось содрать с себя кожу и сделать для нее пояс верности, я смог бы получить нобелевскую премию за теорию взаимопроникновения наших молекул. я любил ее как бога, и каждое утро начиналось с молитвы: «господи, пусть лучше не будет тебя, чем ее!»
а они — говорят: «нужно жить дальше». а дальше все равно ничего нет. вот просто — ничего нет. как ты не всматривайся в это «дальше».

• 
• 
•